Известный историк, Соловьев Сергей Михайлович родился в 1820 году в Москве, в семье священника. Учился в коммерческом училище, затем в первой московской гимназии, позднее закончил Московский университет. С 1845 года Соловьев занимает кафедру русской истории Московского университета. В 1847 году получил степень доктора русской истории. Он написал ряд трудов по истории России. Умер Сергей Михайлович в 1879 году в Москве.

                             Сестре

В рассветный час пошли мы двое,
Росу стряхая с сонных трав,
Неся из смирны и алоя
Благоухающий состав.
Мы шли, не думая о чуде,
В холодном, розовом луче.
Ты миро в глиняном сосуде,
Склонясь, держала на плече.
И так нам страшно вспомнить было
Его позор и смерть, и боль…
Как раны знойные омыла
Твоих волос ночная смоль.
Как из Его ладоней гвозди
Ты, тихо плача, извлекла,
Смотря на кровь, что как из гроздей,
Густыми каплями текла,
Мария Мать и ты - вы обе-
Его приняли от солдат
И положили в новом гробе,
Возлив на тело аромат.
Смотри: минула ночь субботы,
И новый день сменяет мрак.
Сестра, скажи мне отчего ты
Нежданно ускоряешь шаг?
Уж близок сад. Вот лилий чаши
Сверкнули из рассветной мглы.
Сестра, зачем одежды наши
Так неестественно белы?
Как ветви здесь нависли густо.
Давай сосуд. Пришли. Пора.
Вот и пещера. Где Он?!
Пусто!
Кто взял Его?! О, кто , сестра?!
Кем вход в пещеру отгорожен?!
Что совершилося в ночи?
Пустой покров белеет, сложен.
В пещере - белые лучи.
Где труп?! Где стража?! Где ограда?!!
Всё - только белые цветы.
Бегу навстречу!!!
Нет...
Не надо.
Ты возлюбила - встретишь ты!

                                   ***
К костру подсел он, руки грея.
Лицо зажег багровый свет.
«И ты – сопутник Назорея?
И ты – из галилеян?» - «Нет».
Ночь холодна, и месяц светел.
Первосвященнический двор
Вдруг огласил рассветный петел.
Прислуга спит. Сгорел костер.
Где Иоанн и где Иаков?
Где все? Он вышел. Даль пуста.
И вспомнил, горестно заплакав,
О предсказании Христа.

                     Андрею Белому
                            (август 1902)

Зачем зовешь к покинутым местам,
Где человек постом и тленьем дышит?
Не знаю я: быть может, правда там,
Но правды той душа моя не слышит.

Кто не плевал на наш святой алтарь?
Пора признать, мы виноваты оба:
Я выдал сам, неопытный ключарь,
Ключи его пророческого гроба.

И вот заветная святыня та
Поругана, кощунственно открыта
Для первого нахального шута,
Для торгаша, алкающего сбыта.

Каких орудий против нас с тобой
Не воздвигала темная эпоха?
Глумленье над любимою мечтой
И в алтаре - ломанье скомороха!

Беги, кому святыня дорога,
Беги, в ком не иссяк родник духовный:
Давно рукой незримого врага
Отравлен плод смоковницы церковной.

Вот отчего, мой дорогой поэт,
Я не могу, былые сны развеяв,
Найти в душе словам твоим ответ,
Когда зовешь в таинственный Дивеев.

Она одна, одна - моя любовь,
И к ней одной теперь моя дорога:
Она одна вернуть мне может вновь
Уже давно потерянного Бога.

        Утренний гимн святого Амвросия
                            (август 1902)

I
Нас утром пробуждает птица,
И пеньем гонит ночь, и солнцу шлет привет.
Так в душу сонную Спаситель к нам стучится
И к жизни нас ведет его бессмертный свет.

Он говорит: покиньте ложе,
Навстречу шествуйте воскресшему лучу,
И, душу чистую страстями не тревожа,
Внимайте мне: я здесь и в сердце к вам стучу.

II
Зари, сверкающей и алой,
Готовят солнцу путь воскресшие лучи.
Все улыбается в тот час, как солнце встало,
Сокройтесь, демоны, летавшие в ночи!

Уйди, видений лживых стая!
Сокройтеся, враги, взлелеянные тьмой,
И пусть в сиянье дня исчезнет, убегая,
Смущающих страстей во тьме кипящий рой.

Того, кто свет нам благодатный
Так мудро даровал, мы будем прославлять,
Пока не сменится зарею беззакатной
Наш день, чтоб без утра и вечера сиять.

                               ***
                            (февраль 1902)

Одною тайной непонятной
Порядок мира утвержден.
Над всем один лишь благодатный,
Уму неведомый закон.

Мир существует, заключенный
В цепях божественной судьбы,
И неподвижного закона
Мы все свободные рабы.

              В готическом соборе
                            (июнь 1902)

Мрак, ложася пеленой тяжелой,
Принял храм в холодные объятья.
В сумраке, на белизне престола
Черное виднеется распятье.

Сводов стрельчатых стремятся очертанья
Ввысь, а там, где нависают тени,
В нишах каменных сереют изваянья
Древних пап, склоненных на колени.

И над мраком, тусклым и суровым,
Вознеслися окна расписные.
То блестят они пятном пунцовым,
То светлеют, бледно-голубые.

Средь листвы, цветущей и зеленой,
Облеченные в одежды алые,
Там пируют у Христова лона
От пути житейского усталые.

Но далеки эти упованья,
А внизу проклятий и молений
Полон воздух сумрачного зданья...

Полон грозных, страшных откровений.
В нишах каменных сереют изваянья
Древних пап, склоненных на колени.

              Пролог к неоконченной поэме
                                      (осень 1900)

Кончался день, и сумерки спускались.
Огнями храм Божественный горел.
В стенах святые звуки раздавались,
Огромный хор торжественно гремел.

А за окном уж птичка щебетала
И начинала царствовать весна.
Сорвавши лед, природа ликовала,
Как бы восстав от мертвенного сна.

Весь воздух полон был благоуханьем.
На землю слезы теплые лились.
Сжималась грудь восторженным рыданьем,
И звуки арф невидимых неслись.

И в этот миг, торжественно-высокий,
Явился новый дух от двух духов,
И свет, дотоль светивший так далеко,
Покинул грань невидимых миров.

Он был рожден, но этого рожденья
Не знал никто. Сокрытое от всех,
Оно несло надежду искупленья,
И умерщвляло царствующий грех...

                                       ***
                         (16 февраля 1901)

Сколько раз тяжелые ненастья
Застилали наш убогий путь,
И в тумане призрачного счастья
Тщетно мы стремились отдохнуть.

Но, свой долг покорно исполняя,
Мы брели все тою же тропой,
Средь обмана веры не теряя,
Не смущаясь трудною борьбой.

Ночь проходит. Близок час рассвета.
Так восстань, усталый, бедный друг,
И в обитель царственного света
Мы пойдем, забыв земной недуг.

Неужель теперь, когда сияет
Новый день лучами красоты,
Нас поток житейский разлучает
И забыты прежние мечты?

Нет. Не верь минутному обману.
Все сомненья кончатся, поверь.
И, забыв земную, злую рану,
Мы откроем радужную дверь.

                                       ***
                              (6 марта 1901)

Среди снегов, залегших, как пустыня,
Среди весенних, радостных ручьев,
Все та же ты, бессмертная святыня,
Все тот же путь, без мыслей и без слов.

В уборе светлом хлопьев белоснежных
И в тайных чарах сладостной весны
Один огонь очей лазурно-нежных,
И те же всё заманчивые сны.

И как средь мрака яростной мятели,
Так в свете ярком радостных небес
Иду все к той же неизменной цели,
В далекий край таинственных чудес.

Среди ночей весны благоуханной
Горят огнем мистическим мечты,
И в белой дымке, нежной и туманной,
Как и зимой, все та же, та же ты.

                                       ***
                            (2 января 1901)

Белого призрака очи лучистые
Вновь предо мной.
Грех омывается девственно чистою
Вечной весной.

Очи блестят, как лазурь голубая,
В душу глядят.
Яркой звездой темный путь освещая,
Тихо горят.

Ангела светлого ясные очи
Вновь предо мной.
Светят они среди сумрачной ночи
Яркой звездой.

                                       ***
                             (апрель 1901)

Было тяжко дышать. Ночь полна была чар.
Вновь лились позабытые слезы.
А восток уж алел и, как яркий пожар,
Запылали небесные розы.

Трепетала душа, ожиданья полна,
И ждала неземного виденья.
Открывалась пред взорами тайна одна
В ароматном дыму сновиденья.

И носились в тумане, пред взором моим,
Новой жизни святые намеки,
И, сверкая как снег, пролетел серафим
На все ярче пылавшем востоке.

                                       ***
                          (9 сентября 1900)

Пускай иссяк источник животворный
В сердцах людей, проклявших вечный свет.
Пускай они влачат свой век позорно,
Греху служа, забыв святой завет.

Весь мрак греха расчистит и развеет
Одна лишь капля крови пролитой,
И вечность вновь детей своих взлелеет,
И вновь призыв послышится святой.

И, как заря пред солнечным рассветом
Пролившись, тьму убьет святая кровь,
И будет кровь опять святым заветом,
Что мир омыт и царствует любовь.

                                       ***
                          (3 сентября 1900)

Вечер догорающий.
Звон колоколов.
Свет неугасающий.
Мир забытых снов.

Отраженье вечности.
Чистая роса.
Призрак бесконечности.
Вера в небеса.

Плач души сияющей.
Белые цветы
Душу отрицающей
Нежной красоты.

Аромат струящийся
Влажного цветка.
Девочки молящейся
Бледная рука.

Отзвучали нежные
Отблески и краски -
В сердце безмятежные
Греющие ласки.

             Посвящается М. С. Соловьеву
                                   (август 1900)

Как вокруг все бедно и убого!
Как дрожат от ветра слабые листы.
Черной лентой вьется мокрая дорога...
Отзвучали песни, отцвели цветы.

Но как будто новой радостной весны
В сердце зарождаются бледные намеки,
И летают тихо радужные сны,
Новая заря родится на востоке.

Осень не смущает душу просветленную,
И цветут надежды яркие цветы,
И ласкают душу, к жизни пробужденную,
Призраки царящей, вечной красоты.                            

                                       ***
                                (март 1901)

О, не верь во власть земного тленья!
Это все пройдет, как душный сон.
Лишь лови нетленные мгновенья,
В них огонь бессмертья отражен.
И за этот краткий миг прозренья
Ты забудешь все, чем дорожил.
Воспаришь над злом земного тленья,
Оглушен гармонией светил.
И зажгутся в мыслях ярким светом
Пред тобой священные слова.
И на сердце, пламенем согретом,
Отразится сила Божества.

             Ночь на Преображение Господне
                                   (июнь 1901)

Какая ночь! Фавор туманный
Залит сиянием луны,
И все полно какой-то странной
Необъяснимой тишины.

Шатер небес блестит звездами,
И над уснувшею страной
Фавор под лунными лучами
Как будто смотрит в мир иной.

Цветы курят благоуханья,
И этот чистый фимиам -
Земли владычицы дыханье,
К ночным стремится небесам.

И вся окрестная пустыня -
Генисарет и Иордан -
Народа Божьего святыня,
Спасенье, слава прочих стран

Молчит, в предчувствии немея.
Меж тем сбегает ночи тень,
И на востоке, пламенея,
Уж загорелся новый день.

Погасли звезды. Холод веет.
Вокруг Фавора тишина.
Уж потухает и бледнеет
На небе полная луна.

И в этой бедной Галилее,
Где власть приял надменный Рим,
И где презренного еврея
Завет священнейший гоним,

Спасенье всех, спасенье мира.
Под властью римского орла,
Под властью Цезаря - кумира
Благая весть с небес сошла.

Заветов Божьих исполненье,
Фавор, сегодня ты узришь,
И в этот день Преображенья
Весь мир сияньем озаришь.                            

                                      ***
                           (февраль 1901)

Силы последние мрак собирает.
Тщетны они.
В дымном тумане уже возникают
Новые дни.
Стоя пред вечным, отбрось все сомненья.
Горе пройдет,
И из тумана земного мученья
Солнце взойдет.